Средства связи предложений в тексте — задания тренировочных и диагностических работ для ЕГЭ

Кажется, те времена, когда занятие книжным делом считалось ересью и преступлением, давно уже прошли. Критик говорит своё мнение, нравится или не нравится ему вещь; и так как предполагается, что он не пустозвон, а человек рассудительный, то он и старается представить резоны, почему он считает одно хорошим, а другое дурным. Он не считает своего мнения решительным приговором, обязательным для всех; если уж брать сравнение из юридической сферы, то он скорее адвокат, нежели судья. Ставши на известную точку зрения, которая ему кажется наиболее справедливою, он излагает читателям подробности дела, как он его понимает, и старается им внушить своё убеждение в пользу или против разбираемого автора. Само собою разумеется, что он при этом может пользоваться всеми средствами, какие найдёт пригодными, (...) бы они не искажали сущности дела: он может вас приводить в ужас или в умиление, в смех или в слёзы, заставлять автора делать невыгодные для него признания или доводить его до невозможности отвечать. Из критики, исполненной таким образом, может произойти вот какой результат: теоретики, справясь с своими учебниками, могут всё-таки увидеть, согласуется ли разобранное произведение с их неподвижными законами, и, исполняя роль судей, порешат, прав или виноват автор. Но известно, что в гласном производстве нередки случаи, когда присутствующие в суде далеко не сочувствуют тому решению, какое произносится судьёю сообразно с такими-то статьями кодекса: общественная совесть обнаруживает в этих случаях полный разлад со статьями закона. То же самое ещё чаще может случаться и при обсуждении литературных произведений: когда критик-адвокат надлежащим образом поставит вопрос, сгруппирует факты и бросит на них свет известного убеждения, — общественное мнение, не обращая внимания на кодексы политики, будет уже знать, чего ему держаться.

Чтобы сегодня найти работающее от электричества устройство без печатной платы внутри, придётся постараться. Они стали основой буквально всего, что сложнее выключателя. Начало такому разнообразию технологий положил талантливый инженер, уроженец Вены, Пауль Эйслер.

Он с юности испытывал особую страсть к радиотехнике. Чтобы не сгинуть в нищете, Эйслер начал собирать радиоприёмники на продажу. (...) простоту схемы — всего пара-тройка ламп, столько же резисторов, катушка и динамик, — процесс был трудоёмким. В те времена иных способов монтажа электронных компонентов, кроме навесного, не существовало. Значит, на некотором шасси — как правило, деревянном или жестяном — нужно было закрепить все основные элементы и цоколи под лампы, а затем проводами соединить их в электрическую схему.

Для повышения производительности своего труда Эйслер придумал, как избавиться от проводов и объединить эти две функции — несущую и соединяющую. Он воспользовался приёмами литографического дела: на изолирующую подложку клеил медную фольгу, рисовал на ней электрическую схему устойчивой к травлению краской и стравливал лишний металл. Оставалось только припаять к получившимся дорожкам все необходимые составляющие устройства. Теперь времени на сборку уходило намного меньше.

Великолепен был вид зимней природы. Мороз выжал влажность из древесных сучьев и стволов, и кусты и деревья, даже камыши и высокие травы опушились блестящим инеем, по которому безвредно скользили солнечные лучи, осыпая их только холодным блеском алмазных огней. Красны, ясны и тихи стояли короткие зимние дни, похожие, как две капли воды, один на другой, а как-то невесело, беспокойно становилось на душе, да и народ приуныл. Болезни, безветрие, бесснежие, и впереди бескормица для скота. Как тут не приуныть? (...) молились о снеге, как летом о дожде, и вот, наконец, пошли косички по небу, мороз начал сдавать, померкла ясность синего неба, потянул западный ветер, и пухлая белая туча, незаметно надвигаясь, заволокла со всех сторон горизонт. Как будто сделав своё дело, ветер опять утих, и благодатный снег начал прямо, медленно, большими клочьями опускаться на землю. Радостно смотрели крестьяне на порхающие в воздухе пушистые снежинки, которые, сначала порхая и кружась, опускались на землю. Снег начал идти с деревенского раннего обеда, шёл беспрестанно, час от часу гуще и сильнее. Я всегда любил смотреть на тихое падение или опущение снега. Чтобы вполне насладиться этой картиной, я вышел в поле, и чудное зрелище представилось глазам моим: всё безграничное пространство вокруг меня представляло вид снежного потока, будто небеса разверзлись, рассыпались снежным пухом и наполнили весь воздух движением и поразительной тишиной. Наступали длинные зимние сумерки; падающий снег начинал закрывать все предметы и белым мраком одевал землю.